Ханская дочь. Любовь в неволе - Страница 18

От тона, каким это было сказано, Сергей вздрогнул, как от пощечины. Он надеялся, что Бахадур смирил свою гордость и с ним можно будет общаться дружески, но татарин в упор глядел серо-зелеными глазами, и в них не было ничего, кроме ненависти к нему и другим русским.

— Ты просто упрямый дурак! Мне следовало бы заковать тебя в кандалы и так доставить в Москву! — вырвалось у Сергея.

Сирин протянула руки вперед:

— Ну так заковывай, если боишься.

Насмешка Сирин задела Сергея еще сильнее, чем открытая ненависть в ее глазах. Несколько мгновений казалось, он готов приказать в самом деле заковать дерзкого заложника, но это только укрепит мальчишку в ненависти к русским.

— Еще одна такая выходка, и я сделаю это! — отрезал Сергей и повернулся к Бахадуру спиной. Но он не мог избавиться от чувства, что потерпел поражение. И это жгло его почти так же сильно, как бегство в бою под Нарвой.

Кучер купца не щадил лошадей, и все же продвижение отряда ощутимо замедлилось. Тарлов спешил, а потому решил отделаться от новых попутчиков самое позднее в Уфе.

Но Юрий Гаврилович рассуждал иначе, и уже на следующей ночевке было заметно, что он намерен двигаться с отрядом до самого Новгорода. Ему выходило дешевле платить за достойный обед для офицера и ставить по стакану водки его солдатам, чем искать новых слуг. К тому же его терзал страх нарваться на головорезов, которые оберут его до нитки, а то и убьют.

— Может, последний раз на ярмарку еду… — со вздохом говорил Юрий Гаврилович Сергею. — Кто знает, как оно сложится с этими проклятыми шведами. Если они возьмут Москву, то и до Нижнего недалеко. Слава богу, до Сибири они вряд ли доберутся, через Урал, во всяком случае, не пойдут, это точно.

Тарлова разозлили эти слова — Юрий Гаврилович говорил так, словно царская армия уже разбита, тогда как до решительного сражения дело еще не дошло, поэтому капитан был не слишком вежлив с ним:

— Если вы намерены и дальше ехать с нами, вам стоит поторопиться. Мне приказано не медлить — царь собирает войско, чтобы показать шведам, что русских можно одолеть один раз, два раза, но нельзя захватить Россию.

— Я бы на вашем месте не стал спешить в Москву, капитан. На войне можно получить пулю в голову. Жалко, если такого замечательного человека подстрелят где-нибудь в псковских болотах. — Юрий Гаврилович посмотрел на Тарлова с сочувствием. Ему нравился молодой офицер, из него вышел бы хороший зять, а потому он настойчиво просил позволения продолжить путь вместе с отрядом. Купец обещал сделать все возможное, чтобы достать лошадей порезвее.

Сергей понял, что так легко от него не отделаться. А после нескольких выпитых рюмок он сдался и позволил себя уговорить. В конце концов, от того, что они прибудут в Москву на день-другой позже, Россия не погибнет.

10

Двумя днями позже Ваня показал на очертания домов Уфы, которые резко чернели на фоне заходящего солнца:

— Ну вот, наконец-то настоящая Россия. Дай бог никогда больше не забираться восточнее этих мест!

Сирин вздрогнула. Они ехали уже так долго, бесконечно долго… Она начинала бояться, что никогда не найдет дорогу назад, к своему народу, а ведь это была едва половина пути до Москвы, куда они направлялись. Она с испугом смотрела на город, который был гораздо больше, чем все поселения, где она бывала. Впервые она увидела настоящие крепостные стены — не составленные из заостренных бревен, а сложенные из грубого серого камня. Над ними возвышались здания, тоже, видимо, сложенные из камня, а выше золотом горели в лучах закатного солнца купола церквей.

Остап, ехавший рядом с ней, раскрыл рот от изумления:

— Во имя Аллаха, погляди только на эти золотые крыши! Русские, должно быть, ужасно богаты! — Глаза мальчика горели от восторга.

Ильгур, казалось, не замечавший до этого Остапа, направил к нему лошадь и кивнул мальчику:

— Говорят, что на этих башнях не так много золота, русские расплющивают тонкие золотые пластинки и кладут их сверху. Но таких башен много, за них стоит сражаться. А за этими стенами скрыто куда больше сокровищ. О Аллах, если бы у меня было войско, я мог бы захватить этот город и стал бы самым богатым и могущественным ханом степи.

Сирин невольно улыбнулась. В ее глазах Ильгур был хвастливым мальчишкой и не удержал бы даже отряда, достаточного, чтобы ограбить караван, а уж тем более войска для захвата целого города. Ильгур был только одним из многих сынов эмира Айсары, к тому же сыном младшей жены. Вряд ли ему приходилось рассчитывать на большее, чем быть одним из военачальников при старшем брате, а в худшем случае его бы просто убили после смерти отца. Поэтому решение эмира послать Ильгура заложником в каком-то смысле спасло юноше жизнь.

Но размышляла Сирин недолго — внезапно Тарлов осадил коня и приказал своим спутникам остановиться и спешиться. Из ворот выехал поручик и приветствовал их, обнажив саблю. Он заметно волновался. Тарлов встревожился:

— Что случилось? Можно подумать, вас осаждают шведы.

— Ваши бумаги! — поручик требовательно протянул руку.

Тарлов молча извлек из-за пазухи предписание и протянул военному.

Тот бегло просмотрел документ и отсалютовал с видимым облегчением:

— Поручик Радов к вашим услугам, капитан. Приношу извинения, если я доставил вам неудобства, но мне приказано удвоить бдительность.

Тарлову показалось, что кровь у него в жилах заструилась быстрее.

— Готовитесь к войне?

Радов покачал головой:

— Никакой войны, всего лишь восстание. В Астрахани поднялись последние стрельцы, переселившиеся туда по царской милости, ну и казачество опять неспокойно.