Ханская дочь. Любовь в неволе - Страница 35

— Ты слышал, что сказал капитан? Ты должен увести отсюда меня и Остапа и дать нам новое жилье!

С каким удовольствием она осталась бы сейчас в одиночестве! Но оставлять мальчика было нельзя — его замучили бы до смерти. Между тем двое заложников, державшихся в стороне от потасовки, теперь отчаянно пытались привлечь внимание Сергея:

— Простите, офицер, а можете забрать с собой и нас?.. Я не боюсь, но… — начал, заикаясь, один из них.

— …Но живым тебе нравится быть больше, чем мертвым, — усмехнулся Ваня. — Что скажете, Сергей Васильевич? Этих тоже увести?

Тарлов кивнул:

— Отведи всех четверых в маленькую комнату в конце коридора, думаю, места там достаточно. — Он хотел уже уйти, но тут к нему подошла Сирин.

— Капитан, подождите. Прошу вашей милости не только для себя, но и для своего коня. Он привык к движению и не может стоять в конюшне несколько дней подряд, конюхи с ним не справятся.

— Хорошо, можешь прогуливать его, но с одним условием: наши лошади тоже застоялись, так что придется тебе смириться с тем, что ездить будешь в сопровождении меня либо Вани. И не пытайся сбежать, иначе я отдам тебя назад твоим друзьям, — он жестом указал на дрожащего от ярости Ильгура и приказал солдатам увести четверых заложников. Сам же медленно пошел следом, с удивлением спрашивая себя, что заставило его согласиться на просьбу юного татарина.

История о драке между заложниками разошлась среди солдат как забавный анекдот. Вскоре об этом узнал и Кирилин. Не медля ни минуты, он поспешил в казарму, где были заперты заложники, и завел беседу с часовыми:

— Я слышал, у вас тут были неприятности?

— Да, но нынче все снова спокойно. Сергей Васильевич все сразу уладил, — поспешил ответить один из солдат.

— Значит, Тарлов! — Это прозвучало как ругательство. Проклятый Тарлов снова обошел его — Кирилина это взбесило. Он и сам был бы не прочь показать всем, кто здесь главный, а заодно и доказать, что Тарлов не в состоянии удержать ситуацию в своих руках.

Кирилин приказал часовым пропустить его внутрь, сопровождавшему его солдату с заряженным мушкетом он велел идти следом. Войдя в помещение, Кирилин презрительно оглядел сбившихся в кучу заложников, все молчали. Кирилин отыскал Ильгура, который, как он смутно помнил, был здесь за главного:

— Что тут случилось? Из-за чего была драка?

— Мы хотели отобрать у Бахадура деньги, офицер, чтобы купить водки, свои мы уже потратили. — Ильгур доверительно подмигнул Кирилину. Русского он видел раньше и помнил, что тот не прочь выпить, да и залезть в чужой карман момента не упустит. Но он забыл, что находится уже не в Сибири, а в Москве.

Выхватив плетку, Кирилин размахнулся, будто желая наказать Ильгура за дерзость, но внезапно остановился, как бы пораженный пришедшей мыслью, и опустил плеть.

— Да, понимаю, без водки тут и впрямь невесело, но этому можно помочь. Эй, часовой, принеси пару бутылок водки из дворцовых подвалов, все же наши сибирские друзья — царские гости и должны получить все, в чем у них есть нужда.

Йемек просиял и украдкой толкнул Ильгура в бок:

— Ну, что скажешь? Водка из кладовой царя! Если так пойдет и дальше, я, пожалуй, стану русским.

Ильгуру было понятно, что приятель говорит это в шутку — в то время как сам он подумывал об этом всерьез, потому и старался попасться на глаза офицеру. Кирилин заметил, как на обычно непроницаемом лице татарина отразилась работа мысли, и усмехнулся. Через пару дней заложники предстанут перед царевичем. Было бы неплохо, если бы в качестве самого опасного своего врага и величайшего воина они назвали его, Кирилина, а не сына истопника.

5

Ветер свистел в ушах, хлестал по лицу, но Сирин радостно улыбалась. Впервые с того момента, как попала к русским, она чувствовала себя почти счастливой. Прогулка удалась на славу, хотя застоявшийся жеребец пошаливал и Сирин с трудом удерживала его.

С момента схватки с Ильгуром и его компанией прошли сутки. К счастью, она отделалась ушибами и ссадинами, даже глаз не был подбит. Ваня проболтался, что у ее противников дела обстояли не так хорошо — переусердствовав, они щедро отвешивали удары не только Сирин, но и друг другу. Вахмистру показалось, что никто из них не испытывает особенного желания встретиться с Бахадуром еще раз. Сирин улыбалась про себя: если бы заложники были русскими, они, возможно, и бежали бы от нее, как трусы, но люди степи мстительны и используют для мести любую возможность. Теперь ей следовало быть еще внимательней, она совсем не хотела еще раз схватиться с Ильгуром и его приспешниками.

Из размышлений ее вырвал резкий свист. Сирин оглянулась и увидела гнедого коня Тарлова далеко позади. Ваниной лошади и вовсе след простыл. Сбежать от своих сопровождающих сейчас было бы легче легкого. Но шансы найти обратный путь домой были ничтожно малы; даже если бы Сирин вернулась, вряд ли ее приняли бы с распростертыми объятиями. К тому же обмануть Тарлова или навлечь на него неприятности ей не позволяла честь, именно ему она обязана возможностью сегодняшней прогулки. Будучи ответственным за заложников, он шел на большой риск — ведь если бы Сирин удрала, его несомненно ждало тяжкое наказание. Еще пару дней назад она была бы только рада этому, но платить за добро предательством было не в ее правилах. Она рысью пустила Златогривого по направлению к его гнедому, при этом конь Сирин лишь чуть сильнее раздувал грудь, чем обычно, у Мошки же бока блестели от пота, а с губ падали клочья пены. И это при том, что гнедой был достаточно быстр. Многие юноши ее племени пришли бы в восторг от такого коня.